Ключевые слова и сокращения:
СФ – Северный флот
МС — медицинская служба
МСО – медико-санитарный отдел
ВМГ – военно-морской госпиталь
ППГ – походно-полевой госпиталь
КСФ — Краснознаменный Северный флот
Медицинская служба Северного флота (далее – СФ) была сформирована 1 января 1935 г. как санитарная часть Северной военной флотилии с дислокацией в г. Полярный (приказ Командующего и военного комиссара Северной военной флотилии от 28.12.1934 года на основании приказа Народного комиссара обороны № 074 от 17.12.1934 года).
В 1937 г. Санитарная часть была переименована в Санитарный отдел СФ. К началу Великой Отечественной войны она возглавлялась Медико-санитарным отделом (далее — МСО) СФ с местом дислокации в г. Мурманск.
В распоряжении Медико-санитарного отдела имелась сеть лечебных учреждений, состоявшая из 3 военно-морских госпиталей (далее – ВМГ) и 5 базовых лазаретов.
Первый Мурманский ВМГ сформирован 9 июля 1933 г. Во время советско-финляндской войны он принимал непосредственное участие в оказании помощи раненым и больным, которые эвакуировались сюда с передовой. [1]
С началом войны госпиталь вошел в состав действующей армии и до июня 1942 г. был главным госпиталем СФ. Его здание сильно пострадало во время бомбардировок в августе 1941 г. Были выбиты стёкла, по стенам пошли трещины, прекратилось водоснабжение. Госпиталь был переполнен, поскольку находился в нескольких десятках километров от передовой. Несмотря на аварийное состояние, он продолжал принимать раненых: воду подвозили в бочках, больных мыли горячей водой из «титана». Принято решение о переносе госпиталя в помещение школы № 17. Её новое каменное трехэтажное здание имело центральное отопление, электрическое освещение, подачу холодной, горячей воды и канализацию. Была проведена большая работа по развертыванию госпиталя. Полностью переселились вместе с больными 2 сентября. [2]
В июне 1942 г. авиация противника произвела два массированных налета на Мурманск, в результате чего здание школы сильно пострадало, госпиталь был перебазирован в поселок Тюва-губу.
Вспоминает полковник медицинской службы Покус Андрей Григорьевич, июнь 1942 г.: «Мурманск всё чаще подвергался бомбардировкам вражеской авиации. Обстановка для работы становилась невозможной.
Командование приняло решение о передислокации в Тюва-губу, … где под медицинские отделения предназначались два двухэтажных 8-ми квартирных деревянных дома рыбаков. Когда строили эти дома, никто даже не мог предположить, что когда-нибудь здесь будет военно-морской госпиталь.
Коллектив госпиталя приложил много усилий, чтобы жилые помещения приспособить для работы. Работали дружно, день и ночь. Появилась операционная, рентген-отделение, этажи стали проходимыми. В общем, всё сделано так, чтобы можно было работать….
…С передислокацией Мурманского ВМГ в Тюва-губу, туда направлялись раненые для долечивания, где лечебная физкультура, в комплексе с хорошо организованным водо- и грязелечением способствовали быстрому выздоровлению.
Во время переезда раненых, нетранспортабельных для эвакуации на большие расстояния, для продолжения лечения отправили в Полярный, где обстановка была несколько спокойнее».
В главной базе СФ Полярный к середине 1938 г. существовал ВМГ на 100 коек с 4-мя изолированными отделениями.
Первые раненые поступили 24 июня 1941 г.
Первое боевое испытание по приему пострадавших госпиталь держал 20 июля 1941г., когда с затонувшего эсминца «Стремительный» одномоментно было доставлено 142 раненых моряка.
Для расширения коечного фонда к августу 1941 г. был занят 1 этаж казармы для личного состава частей береговой обороны СФ.
В трех маленьких помещениях развернулись операционная, рентген-кабинет с переносным аппаратом, перевязочная. В большой казарменной комнате, занимающей всё левое крыло здания была развернута палата на 60 коек.
Из воспоминаний медсестры Полудень Воли Павловны[3]:
«Большая палата – это помещение от стены главного до стены дворового фасада. Посреди палаты колонны. В эту палату были втиснуты (другое слово не найти) 130 коек, разных по величине и размеру. Койки стояли в четыре ряда от двери до двери впритык друг к другу. Тумбочек было очень мало, да их некуда было и ставить. Между колоннами ещё стояли носилки с ранеными. Около бокового входа стоял небольшой стол медсестры и шкафчик с медикаментами».
Описание больших палат дополняет медсестра Лидия Алексеевна Кораблёва[4]: «Когда я впервые вошла в палату, мне бросилось в глаза расположение раненых: в одном ряду кроватей – больные «на вытяжении», в другом – с ампутированными конечностями, и в последних – прочие раненые. В середине между двумя рядами коек два длинных стола стояли и скамейки. За этими столами больные и раненые принимали пищу, которую приносили с камбуза в бочках»
Только к концу 1941 г. помещения 2,3,4 этажей были переоборудованы для госпиталя. Здание не имело вентиляции, не было горячей воды, приспособительные работы и ремонт помещений велись при развёрнутом госпитале в ходе его работы. Пришлось заново создавать вытяжную вентиляцию, увеличить емкость бойлера, расширять сечение труб водоснабжения горячей воды. Своими силами были установлены 2 котла низкого давлении.
В госпиталь Полярного поступление раненых шло периодически группами 50-70 чел. за исключением больших боевых операций в мае 1942 и октябре 1944 годов. В мае 1942 г. за месяц поступило 415 чел. обмороженных.
Медсестра Чаплиева Анастасия Васильевна вспоминает[5]: «В июле 41-го нас вызвали в Райком комсомола, провели беседу и сказали: «Ждите повестки и готовьте пару белья с собой». 10 июля явилась на сборный пункт около вокзала, там еще были девчата с консервного завода (г. Мурманск), где я работала и других предприятий, стояли кучками. Подошел военный и предложил работать в госпитале Полярного. Нас с завода оказалось 5 человек. Прибыли в госпиталь, заходим в вестибюль. Нас встретил начальник госпиталя Попов, имя и отчество не помню, так как обращались по званию. Мы еще были молоды – 18-19 лет. Он и говорит: «Что вы привезли дет.сад, что с ними делать?». А у нас слезы у некоторых. Но мы, хоть были молоды, но оправдали доверие».
Из воспоминаний медсестёр В.П. Полудень, О.П. Климовой[6], Л.А. Кораблевой:
«Мы все силы и внимание отдавали больным, стирали бинты, готовили материал для перевязок, чинили одежду для раненых
и многое другое, что от нас требовалось. Если было надо, мы не уходили из отделения сутками. Работать было тяжело, т.к. работали в две смены, т.е. два дня подряд по 12 часов».
«На одну медицинскую сестру приходилось 150 раненых».
«Сами сестры или с санитарочкой носили больных на носилках в рентген, в операционную и в перевязочную. Утром перед сдачей смены всех лежачих больных и раненых перестилали, т.е. вместе с санитарочкой перекладывали больного на каталку, а постель встряхивали или заменяли белье. Это каждое утро и каждого лежачего больного».
«Тяжелое было время. Работали по военному режиму. После основной смены в госпитале получали другое задание. Тяжелее всего было перебирать крупу в ночное время, так хотелось спать! Также трудно было расчищать каток. Каток расчищали для подводников, которые возвращались с победой и должны были как-то отдохнуть».
«Поступил к нам боец с переломом позвоночника. До этого он у нас дважды лечился и был нам как родной. Но на сей раз спасти его мы не могли. Он долго мучился, истекал кровью, и умолял: «Лида, мой город Харьков, там мама моя весточки ждет, помоги, сестричка». До последнего дыхания он был в памяти.
Тогда очень много поступало больных, вышедших из окружения. Обмороженные, голодные, крайне раздражительные. С ними управляться было особенно трудно.
Воспоминаний много. Вот еще один эпизод: раненые, которые лежали с переломами, при выздоровлении эвакуировались в Архангельск. С ними были отправлены несколько бойцов с ампутированными конечностями. Среди них был один веселый парень, который часто развлекал нас частушками (их он знал великое множество). У него была ампутирована нога. Вскоре после их отъезда мы получаем от этого весельчака письмо, где он сообщает, что состав … полностью разбомбили фашисты, остались в живых лишь единицы, в том числе и он. Он очень сожалел в письме, что, по сути, здоровые парни погибли, а он – калека – остался живым. Для нас это известие было настоящим горем. Перед глазами вставали лица парней, которых мы выходили, не хотелось верить в страшную весть.
Много можно вспомнить, но всего не опишешь. Работы было довольно много, в день по 10-11 операций, выходили с операционной как «пьяные» от наркоза, крови и стонов раненых. Все надо было перестрадать, пережить вместе с ними, а мы были молоды, неопытные, но находили ласковые добрые слова, по-матерински подбадривали, успокаивали».
«Даже во время отдыха мы должны были ходить по форме. За нарушение несли наказание. Помню, я пошла на танцы в ДОФ, это рядом, через дорогу, и вместо ботинок обула туфли, за что и получила трое суток гауптвахты. Но самое обидное случилось потом. То, что я была занесена в список к награде Орденом Красной Звезды, я узнала, когда меня вызвал начальник сан. отдела т. Толкачев.
Он сказал, что за нарушение формы одежды вместо ордена я получу медаль «За боевые заслуги»»
Эвакуация раненых с полуостровов Рыбачий и Средний, где шли тяжёлые кровопролитные бои, проводилась на санитарных мотоботах МСО и проходила в непосредственной близости от позиций противника.
Вспоминает А.Г. Покус: «Основными транспортными средствами для эвакуации раненых с полуостровов и доставки туда медикаментов и других важных грузов, были мотоботы, входившие в состав вспомогательных судов СФ. К началу 1942 г. МСО имел в своем распоряжении несколько мотоботов и дрифтерботов, прибывших из мурманского рыболовного флота. Они имели хорошую мореходность и маневренность. Каждый североморец в те тяжелые годы слово мотоботы произносил с особой теплотой…
Разъяренные своими неудачами на Северном фронте фашисты гонялись даже за такими маленькими судёнышками, какими являлись мотоботы, делая несколько налётов, чтобы потопить. Так было, например, с мотоботом «ГО-6» под командованием Ф.А. Ерохина. В один из рейсов через бухту, когда на борту было свыше 50 человек раненых, большинство из них тяжёлые, налетели стервятники и начали стрелять и бомбить. На мотоботе возник пожар. Желанный берег совсем рядом, мотобот сбавил ход, а лётчики всё не унимались. Только невероятное мужество и усилия команды, а она состояла всего лишь из четырёх человек, спасли раненых. Бот подошёл к берегу, быстро эвакуировал всех. Но от катера остался лишь металлический каркас, да почерневший киль, который был виден при отливе.
А сколько таких рейсов, и каждый раз обстрелы, бомбёжки. Каждый рейс борьба за живучесть и за жизнь раненых, которых доставляли с поля боя в госпитали»
Опыт ведения боевых действий первых месяцев войны показал, что не все необходимые медицинские подразделения были предусмотрены в мобилизационном плане.
На п-ве Рыбачий полевой госпиталь разворачивался в авральном режиме в обстановке боевых действий.
«С началом войны, — вспоминает комиссар 23-го Укрепрайона П.А. Шабунин, — пришлось сформировать госпиталь. Фактически это был нештатный лазарет при укрепрайоне. Пришлось организовать и ветеринарный лазарет, так как на полуостровах осталось около 1000 лошадей, которые, как и люди, подвергались обстрелу и бомбежкам.
Все эти мобильные формирования пришлось создавать за счёт боевых частей, вольно или невольно ослабляя их. С 20 сентября 1941 г. саперы приступили к строительству госпиталя в бухте Озерко на Рыбачьем. За короткий срок построили 6 полузаглубленных землянок, палат для раненых. Были сооружены помещение для приёмного покоя, операционные, перевязочные, аптеки и другие службы. В ночь на 1 февраля 1942 г. на транспорте «Зенит» из Мурманска на п-ов Рыбачий доставлен и развёрнут на базе лазарета сформированный ещё 8 июля 1941 г. подвижный полевой госпиталь»
Вспоминает А.Г. Покус, направленный в походно-полевой госпиталь (далее – ППГ) № 2215,
как опытный хирург-наставник: «Когда мы пришли на территорию госпиталя, хотелось спросить, а где же госпиталь? У подножия сопки виднелись какие-то дверки и из снежных сугробов торчали какие-то устройства, из которых кое-где поднимался дым. Оказалось, это и есть подземный госпиталь, размещённый в нескольких землянках. Только 2 хирургические палаты сообщались между собой и операционно-перевязочным блоком, к которому примыкало приёмное отделение с санпропускником.
Это госпиталь особый и, пожалуй, самый северный в нашей стране.
Палаты и все подсобные помещения представляли собой самые настоящие землянки с заполярным комфортом. В палатах всегда сыро, натопишь — становится душно, а вентиляция только через открытую дверь. Удобств немного, но люди жили и выживали»
Вспоминает краснофлотец Георгий Маркович Возлинский: «Размещалась наша часть в землянках на северном (открытом к югу) склоне перешейка п-ова Среднего, т.е. на «берегу» «Долины смерти». Стрельба и разрывы не прекращались, раненых и убитых было много. Теперь я могу сказать, после знакомства со сваренным из осколков и остатков ржавого металла монумента на Малой земле под Новороссийском, что такого рода монумент в «Долине смерти» можно поставить на каждом квадратном метре.
Во время выполнения одного из заданий мне необходимо было по лееру-стропе взобраться на почти отвесный склон сопки, где находился «первый» опорный пункт. Фашистский снайпер промахнулся и попал мне не в голову, а в рядом оказавшийся каменный выступ. Осколки гранита оцарапали лицо, руки и пресекли стропу. Я с высоты 15-20 метров упал к подножию сопки, пробил наст и утонул в снегу на берегу ручья. Это произошло 6 апреля 1944 года. Но очнулся я много позже от сырости, мрака и холода. Острые боль в ногах и руках, от которых плыли круги, но я живой, не замерз окончательно благодаря снежной «шубе». Как я потом узнал, меня долго искали, трудно, под обстрелом. Наконец я услышал голоса и, пытаясь позвать, застонал. Друзья выволокли меня на санках-волокушах из-под обстрела.
В госпиталь 2215 я поступил на следующий день. Мне был наложен поясной лангет, т.е. гипсовый панцирь от пятки до подмышек. Сидеть я не мог, ложился и вставал только с помощью сестрички Маши, которая очень боялась мышей. В один из дней в землянку вошёл майор Каплан и спросил, кто из нас может помогать в операционной – положение в госпитале было безвыходное, в землянку с медперсоналом попал снаряд «Длинной Берты» и мало кто уцелел. Я согласился. Стоял я хорошо. Таким образом, я на полторамесяца стал попеременно наркотизатором, медсестрой, ассистентом.
Нужно отметить организацию подготовки на СФ медицинских кадров и формировании единой эффективной системы оказания медицинской помощи, начиная от отдельных санитарных формирований до главного флотского госпиталя.
В июне 1941 г. руководителем хирургической службы СФ был назначен опытный хирург, имеющий опыт работы с огнестрельными ранениями во время советско-финляндской войны, Дмитрий Алексеевич Арапов.
За годы работы в Заполярье из почти безнадежных ситуаций он вернул к жизни сотни североморцев. На его счету было немало поистине уникальных операций. Под его руководством с октября 1941 г. был введен институт главных медицинских специалистов, что сыграло значительную роль в организации соответствующего вида помощи раненым и больным.
Из военных дневников Д.А. Арапова[7]:
«6/VII.41 г. Я в Мурманске. …Состояние напряжённое. …знакомлюсь с хирургической службой, как на флоте, так и в армии… Увы, дела обстоят неважно. В отличие от Балтийского и Черноморского флотов, имеющих вековые традиции и первоклассные госпитали, Северному флоту всего восемь лет. Столько, а может, даже меньше, насчитывает на этом флоте и хирургия»
«10/VII.41 г. Ездил в город Полярный… Вернулся озабоченный и огорченный: хирургов, имеющих какой-либо военный опыт, почти нет. Опыт, приобретённый на Хасане, в Финляндии сюда не успел дойти, и каждый госпиталь действует по-своему. …огнестрельные переломы лечат какими-то устаревшими методами. Цуг-аппаратов и спиц Киршнера для вытяжения, по словам врачей, здесь нет. Мощный электромагнит для удаления металлических осколков установлен почему-то в одном из отдаленных лазаретов. Надо предпринимать меры самые энергичные!»
«15/VII.41 г. Пригодился совет Ю.Ю. Джанелидзе, сказавшего мне на прощание: «По приезде сразу же посетите склады медицинского имущества да поглядите, что там имеется». И что же выясняется? Цуг-аппаратов на складе в изобилии, а один из лазаретов прямо-таки завален спицами Киршнера.
После поездок стало понятнее, как расставить медработников соответственно профилю и наиболее рационально их использовать. Наметился основной путь эвакуации раненых — морской. Военкоматы пополняют наши кадры врачами, но это педиатры, стоматологи, окулисты. Надо срочно подготавливать хирургов! На счастье, народ здесь исключительно славный, старается не утяжелить, а облегчить обстановку. …Молодые врачи стремятся как можно быстрее приобрести практический опыт»
Вспоминает А.Г. Покус:
«Я был откомандирован на трехмесячные курсы по военно-полевой хирургии в Полярный.
Эти курсы начали работать в мурманском госпитале, потом передислоцированы в Полярный. Преподавание вели ведущие специалисты госпиталей, имевшие большой опыт преподавательской работы в медицинских институтах страны. В области хирургии ведущее место занимал флагманский хирург флота Арапов. Он никогда не был многословным. Учил только тому, что надо знать хирургу на войне. Эти трехмесячные курсы явились хорошей школой пополнения теоретических знаний по хирургии. Просто, доступно, а сколько было спасено раненых! По окончании курсов мы все предстали перед строгими экзаменаторами. Экзамены проводились в конференц-зале госпиталя. Как и положено были разработаны билеты, по которым мы сдавали курс обучения»
Т.о, в начале Великой Отечественной войны медицинская служба Северного флота, несмотря на значительные трудности, успешно справилась с задачами лечебно-эвакуационного обеспечения, и, кроме того, оказывала большую помощь войскам Карельского фронта в лечении и эвакуации раненых.
Материал подготовлен заведующим научно-просветительским отделом МБУК ГИКМ
А.В. Иваненко
[1]Закревский Ю.Н., Кузнецов С.А., Архангельский Д.А., Шевченко А.Г., Балахнов Д.О., Жданов А.А. «ИСТОРИЯ МЕДИЦИНСКОЙ СЛУЖБЫ СЕВЕРНОГО ФЛОТА (1933-2020 ГОДЫ)» // 1Мурманский арктический государственный университет, г. Мурманск, Россия 2Медицинская служба объединенного стратегического командования Северного флота, г. Североморск, Россия 31469 Военно-морской клинический госпиталь, г. Североморск, Россия. 2020. С. 70-71 URL: file:///C:/Users/%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B9/Downloads/402-738-1-SM.pdf (дата обращения: 07.07.2021)
[2]Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение г. Мурманска «Средняя общеобразовательная школа № 1» История школы. Школа в годы войны. URL: http://mschool1.ru/2011-02-15-18-24-55.html (дата обращения: 05.07.2021)
[3] Воспоминания ветерана КСФ Полудень Воли Павловны /
[4] Воспоминания операционной медсестры Кораблевой Лидии Алексеевны / http://museum-polar.ru/vospominaniya-operatsionnoj-medsestry-korablevoj-lidii-alekseevny/
[5] Воспоминания А.В. Чаплиевой – медсестры ВМГ №73 1941-1945 гг. / http://museum-polar.ru/vospominaniya-a-v-chaplievoj-medsestry-vmt-73-1941-1945-gg/
[6] Воспоминания О. П. Климовой (Кольцовой) медсестры ВМГ №73 1942-1945 гг./ http://museum-polar.ru/vospominaniya-o-p-klimovoj-koltsovoj-medsestry-vmt-731942-1945-gg/
[7] Арапов Д.А. Вспоминая годы огневые (Из дневников военных лет) // Ж-л «Здоровье». 1970. №4. С. 4-5. М.: «Правда»
